Вечер.
Егор открывает дверь и сразу с порога:
— «Что у нас на ужин?»
Даша в фартуке (и с глазами «я ещё не киборг»):
— «Ты серьёзно? Я только с работы, ещё детей из кружка забрала. Ужин будет через час».
Егор морщится:
— «Ну я ж голодный. Ты же хозяйка, должно быть вовремя».
Даша ощущает: он разговаривает с ней не как с партнёршей, а как сын с мамой. И внутри думает: «Я в семье — повар и обслуживающий персонал. А где моё место как женщины и взрослого?»
Даша хлопает дверцей холодильника:
— «Хочешь ужин? Готовь сам!»
Егор бурчит, жарит яичницу, и обида только растёт:
— «Зачем тогда вообще семья, если каждый сам за себя?»
Вместо партнёрства — война.
В следующий раз Даша спокойно говорит:
— «Смотри, я тоже устаю. Давай распределим: три дня готовлю я, три дня ты отвечаешь за ужин. А в воскресенье — доставка или ресторан».
Егор сначала скептически:
— «Я? Готовить?»
Но потом включает плейлист, жарит пасту, зовёт детей помогать.
И вдруг сам говорит:
— «Это даже прикольно. Я не только ем, но и участвую».
Даша улыбается:
— «Когда есть ясное распределение и совместное участие, — возвращается взрослое партнёрство и живые отношения».
Даша в итоге готовит, ворча про себя:
— «Муж голодный, дети шумят, а я снова тяну всё одна».
Ужин есть, но у неё внутри чувство: «Я опять в роли мамы, а не жены».